Газета 
№
35 от 24.02.2012 года
Наследники
Журавского
Старейшее научное учреждение республики
держится лишь на энтузиазме директора и двух сотрудников
Евгений Казановский, можно
сказать, уникальная в масштабах нашей республики личность. Евгений
Степанович – единственный в Коми доктор ветеринарных наук. Не имеет
аналогов ни по своему возрасту, ни по направлению научных исследований и
учреждение, которое он возглавляет уже без малого 40 лет. Ижмо-Печорская
научно-исследовательская ветеринарная станция (НИВС) была создана еще в
1923 году. В следующем году небольшой коллектив готовится отметить
80-летие. Если, конечно, выживет…
Замороженная наука
Научно-исследовательская
ветеринарная станция расположена на окраине Печоры. Длинное кирпичное
одноэтажное здание укутано сугробами. Одну половину занимает ветлечебница,
а в другой, образно говоря, из последних сил выживает наука.
Руководитель НИВС Евгений
Казановский показывает свои апартаменты. По обе стороны длинного коридора –
«вереница» комнат. В каждой царит идеальный порядок: прибраны рабочие места
сотрудников, в порядке различные приборы, емкости, книги… Одно из помещений
отдано под научную библиотеку и собранный за многие годы научный архив.
Казалось бы, все так же, как и в любом другом научном учреждении. С
единственной особенностью: в помещениях станции изо рта валят клубы пара,
оставаться в них дольше нескольких минут невозможно. Ведь все они отрезаны
от теплоснабжения. Даже сейчас, в самый разгар северной зимы.
– Что тут сказать,
замороженные мы, – с грустной улыбкой резюмирует наш гид. – Денег на тепло
не выделяют. Да и не только на это. Но мы не сдаемся, держимся. За
несколько лет испытаний успели даже свыкнуться. Самое главное – не снижаем
темпов работы.
С этими словами Евгений
Степанович ведет нас в свой кабинет, единственный во всей станции
«незамороженный участок». Одна из стен комнаты превращена в свое-
образный музей. Фотографии и
документы, расположенные на большом стенде, рассказывают о прошлом НИВС.
Откуда-то появляется и самый ценный экспонат импровизированного музея.
«Этой карте цены нет, она сохранилась с 20-х годов прошлого века, – говорит
ее хозяин. – А знаете, что означают все эти испещрившие бумагу черные
точки? Очаги эпидемии сибирской язвы в Большеземельской тундре и вокруг
нее. А также скотомогильники, которых вон сколько было зафиксировано. Одно
из направлений нашей работы с тех далеких пор остается неизменным –
противостоять эпидемиям на оленьих пастбищах, в оленьих хозяйствах».
Даешь северный АПК!
Свою историю
научно-исследо-вательская ветеринарная станция отсчитывает даже не с 20-х
годов, а еще раньше – с начала ХХ века. А родоначальником по праву считает
Андрея Журавского, создателя знаменитой сельскохозяйственной станции в
Усть-Цильме. Ученый-энциклопедист, всерьез и надолго «заболевший» Севером,
в начале прошлого столетия, можно сказать, произвел настоящую революцию в
представлениях об аграрных возможностях нашего края. На основе собственных
опытов и многочисленных статистических данных он пришел к ошеломительным
выводам. Например, выяснил, что на Крайнем Севере, на Печоре, можно
получать урожаи ячменя, озимой ржи, картофеля и сена на порядок более
высокие, чем, скажем, в половине уездов Европейской России, в том числе и
находящихся в черноземной полосе.
Данные А.Журавского в свое
время впечатлили даже премьер-министра российского правительства Петра
Столыпина и царя Николая II. Они же предопределили новый вектор освоения
севера – сельскохозяйственный, в том числе животноводческий.
История, как известно, не
имеет сослагательного наклонения. Поэтому невозможно предположить, каких
успехов добились бы открывшаяся в 1911 году Печорская сельскохозяйственная
опытная станция и ее основатель А.Журавский, если бы не его трагическая
гибель в 1914 году. Но идеи ученого на его второй родине успели прорасти,
пустить корни.
На борьбу с «сибиркой»
Вскоре после 1917 года,
несмотря на тяжелейшие условия, в Коми крае открылась сеть учебных и
научных сельскохозяйственных учреждений. Среди них был и первый на Севере
ветеринарно-бактериологический институт в Ижме. Указ об открытии в Коми
крае филиала Всесоюзного института экспериментальной ветеринарии был
подписан в Совнаркоме РСФСР в июле 1923 года. А уже вскоре выехавшая в
далекую Ижму группа специалистов окунулась в непочатый край работы.
Их главным делом на
протяжении многих лет стала борьба с настоящим бичом северных оленеводов –
сибирской язвой. С масштабами «сибирки» в дореволюционной России не могла соперничать
никакая другая эпидемия. Лишь за одно десятилетие – с 1870 по 1880 год –
потери от этого «лихого поветрия» оценивались в стране в девяносто
миллионов рублей золотом. Жертвами «сибирки» только за один 1848 год стали
около ста тысяч оленей в Печорском крае. Олений мор вызвал настоящую панику
среди богатых ижемцев, владельцев многотысячных оленьих стад. Из «проклятых
полей» – зараженных спорами сибирской язвы пастбищ – они спасались бегством
за Урал, где многие остались навсегда.
Ученые и ветеринарные врачи в
довоенные годы сделали настоящий прорыв в лечении этой «национальной
болезни», с 30-х годов в Коми эпидемия сибирской язвы не зафиксирована ни
разу. Победа досталась ценой больших усилий. Специалисты из созданного в
Ижме ветеринарно-бактериологического института ежегодно долгие месяцы
проводили в тундре, кочуя вместе с оленьими стадами, проводя необходимые
анализы, вакцинацию и иммунизацию.
А еще ученые составляли карты
так называемых падежных мест – захоронений больных животных. Сегодня в России
выявлено 35 тысяч так называемых сибироязвенных скотомогильников. В их
числе около 180 на территории Коми и прилегающих местностях. В 20-30-е годы
сведения об этих опасных участках, где продолжали сохраняться споры
сибирской язвы, можно было еще получить из уст непосредственных свидетелей
эпидемий, по возможности точно нанести их координаты на карту. Поэтому и не
имеет цены старая карта, хранящаяся у Е.Казановского чуть ли не в сейфе.
«Ее актуальность, востребованность с каждым годом возрастают, – говорит
ученый. – Ведь по оленьим пастбищам прокладываются нити газопроводов,
нефтепроводов. Не дай бог, строители заденут их. Последствия могут быть
непредсказуемыми, трагическими».
Печорская кунсткамера
В послевоенные годы ученые
института много сделали для того, чтобы исследовать и найти эффективную
вакцину против такой «популярной» среди оленей болезни, как «копытка».
Исследования в то время проводились не только в оленьих стадах, но и в
крупных животноводческих хозяйствах, которых на севере было много. Не случайно
говорят: врач лечит людей, а ветеринар – человечество. Здешние специалисты
рекомендации и лечение разрабатывали и для людей, соприкасающихся с
животными. Например, для оленеводов и даже для их собак. С развитием малой
авиации маршруты ученых-ветеринаров пролегли к самым отдаленным
оленеводческим стойбищам: в Ижемский, Интинский, Усинский районы, за
Воркуту, на просторы Большеземельской тундры.
«Золотым» временем НИВСа
Е.Казановский считает период после 1964 года, когда институт из Ижмы
переехал в Печору. Число научных сотрудников тогда доходило до 20 человек.
Одновременно проводились исследования по четырем-пяти крупным темам.
Несколько сотрудников, в том числе и сам Е.Казановский, защитили
диссертации. На базе станции находилась опытная партия оленей, для них
построили специальные вольеры, здесь же, на месте, испытывали различные
препараты.
О больших возможностях этого
научного подразделения говорит одна из разработок. Сегодня ни для кого не
секрет, что в 60-е годы на архипелаге Новая Земля, вблизи Коми республики,
интенсивно проводились ядерные испытания. Под воздействием радиации
оказались традиционные места оленьих пастбищ. Через подножный корм
радионуклиды попадали в организм оленей. Исследования печорских ученых
позволили выявить их наличие даже сейчас, спустя 40 лет после взрывов. В
мясе оленей, к примеру, цезия-137 содержится на порядок больше, чем,
скажем, в говядине. В растительном покрове тундры кроме изотопов цезия
обнаружены следы стронция, свинца. И хотя в оленине такая «начинка» не
превышает предельно допустимой нормы, ее наличие должно все время
находиться под пристальным наблюдением ученых.
Прикладное значение имеют
разработки НИВС, направленные против так называемых оводовых заболеваний
среди оленей. В летние месяцы четвероногие «корабли» тундры доходят
буквально до изнеможения под натиском всевозможного гнуса. Самыми
печальными последствиями чревата «атака» так называемых подкожных оводов.
Личинки этих паразитов, отложенные осенью в оленьем ворсе, способны
оставаться там на протяжении всей зимы и весны, вырастая многократно в
объеме. Результат такого «присоседивания» – похожая на решето, ни на что не
пригодная шкура оленя.
Коллеги Е.Казановского и он
сам уже на протяжении многих лет внедряют и испытывают средства против этой
напасти. Например, механизированные опрыскиватели с апробированными,
безопасными и для животных, и для людей веществами. Кстати, на станции
собрана и уникальная коллекция препарированных паразитов, досаждающих
оленям. Эта своеобразная кунсткамера закладывалась в институте с самого его
зарождения, еще 80 лет назад.
«Мы на передовой!»
В перестроечные годы
единственное в своем роде научное подразделение лишилось большинства
научных сотрудников, была расшатана и его материальная база. В 2003 году
НИВС как самостоятельная единица прекратила существование, став филиалом
НИПТИ АПК Республики Коми.
– Как уцелели? –
переспрашивает Евгений Казановский. – Только благодаря тому, что продолжаем
находиться на передовой. Наши разработки против различных эпидемий,
заболеваний среди животных, не побоюсь сказать, уникальны. Нет нигде в мире
и подобного института, занимающегося научным и ветеринарным сопровождением
отрасли оленеводства. Руководители оленеводческих хозяйств без дела не
оставляют. Вот уже несколько лет, как я перестал ездить в тундру. Как-никак
восьмой десяток разменял. А двое моих коллег продолжают выезжать в
хозяйства, и работы у них, как и прежде, невпроворот.
Двое коллег Евгения
Степановича – такие же энтузиасты, как и он, Василий Карабанов и Константин
Клебенсон – выпускники ветеринарной академии, трудятся под началом
Казановского много лет. Продолжая обогащать науку новыми открытиями даже
сейчас, как шутят, в «условиях глубокой заморозки». Например, не так давно
печорская «троица» разработала комплекс одноразовой обработки оленей от
различных болезней, что на порядок снижает экономические затраты, связанные
с поездками специалистов в отдаленные кочевья. И даже получила патент на
это изобретение.
– Откуда-то немцы об этом
узнали. Давайте, говорят, зарегистрируйте у нас свой патент. А мы думаем,
откуда в Германии о нас «пронюхали» немецкие патентоведы? Ведь связь с
внешним миром поддерживать нам удается с большим трудом. Никаких средств на
подписку на научные журналы уже давно не выделяют, как, впрочем, нет в
помине и командировочных на научные конференции. Вот даже телефон
отключили, – опять же с грустной улыбкой говорит Е.Казановский.
Удивительное дело, даже в таких
экстремальных условиях ученые не просят замолвить словечко, чем-то помочь.
«Мы на передовой», – лишь несколько раз за время встречи повторяет Евгений
Казановский, тут же переводя разговор на перспективные планы. Хотя в
неотапливаемых, насквозь промерзших помещениях станции эти три слова
единственного в своем роде в Коми ученого приобретают не только
иносказательный, но и прямой смысл.
Анна СИВКОВА.
Фото Дмитрия НАПАЛКОВА.
