|
 10.12.2009 17:16
Холостяки
поневоле. Что обрекает людей на одиночество
Автор: Ольга Пешкова
Венец
безбрачия – не терновый венец, конечно. Но тоже штука весьма неприятная.
Такая, от которой хочется избавиться. Последствия получения такого «подарка
судьбы» известны: человек не может устроить личную жизнь, а если ему это и
удается, счастье не длится долго. Впрочем, получают венец безбрачия по
разным причинам. Кто-то – в наказание за совершенное зло. Кто-то – потому
что еще в прошлом воплощении дал зарок ни с кем не связывать свою жизнь. А
кого-то прокляли от обиды и зависти.
Анна
Она с детства знала, что глаз у нее дурной. И язык не лучше. Если
что кому плохое скажет, так тому и быть. Допустим, кричит ей соседка Даниловна:
«Петух твой рыжий опять моего Сеньку клюнул! Удавлю его, так и знай, удавлю
холеру!» Разбитная черноглазая молодуха Анна с ответом не мешкает: «Я тте
удавлю, я тте удавлю! А Сенька твой еще раз к петуху полезет, так месяц с
койки не встанет, так и знай!» И вечером того же дня лихой, но незадачливый
Сенька летит на своем велосипеде под колеса легкового авто. А потом на том
же авто едет в больницу со сломанной ногой. «Уууу, стерва, – воет
Даниловна, – ведьма проклятая, вот погоди-ка, отольются тебе наши слезы».
Но жизнь у Анны была ладная и складная. Живности полный двор: куры,
утки, порося, упитанные кролики с красными глазами в ладных клетушках. Дома
цветные занавески на окнах, скатерти вышиты, мебель покупная и часы с боем.
А если что починить надо, соседи помогут: Михалыч или Арсений.
Своего мужика у Анны не было. Как-то все не складывалось. Совсем
молодой девкой с Петькой гуляла. Но уехал он на учебу в город, да так и не
вернулся. Парни на нее заглядывались, но до серьезных жениханий так и не дошло.
А потом в сорок первом война проклятущая пришла. Вместе с
оккупантами. Тогда-то и случился у Анны роман, любовью и стыдом выжигающий,
страстный и тайный. Возлюбленный, бегавший к ней по ночам, огородами, был
венгром и воевал за фашистскую Германию. По-русски толком изъясниться не
мог, но с пустыми руками не приходил: то продуктов принесет, то платок, то
бусы. Подношения его Анна прятала. Но вскоре стало понятно, что один
подарок – беременность – не утаить. Анна долго не думала, решила делать
аборт: договорилась с кем надо, сальцем подмазала, наливкой отполировала.
Через пару дней дело было сделано. Правда, Анна не только избавилась от
тяготившего ее тело и душу плода, но и навсегда лишилась возможности иметь
детей.
Уже потом, после войны, она умоляла сестру: «Ну, отдай, отдай мне
Любушку или Катю на воспитание. Ты ведь так живешь тяжко, маешься с
дочерьми. А у нас с Георгием дом – полная чаша». Сестра однако отвечала,
что последнюю рубаху не пожалела бы, а вот детей не отдаст. Георгия,
бравого мужчину и подполковника, Анне сама судьба послала. Сыграли шумную
свадьбу, зажили на широкую ногу. Да вот жизни такой судьба отпустила Анне
три года. Потом у мужа случился инфаркт. «Обширный» – говорила Анна,
представляя, как проклятущий инфаркт черной кляксой расползается от сердца
по всей грудной клетке. И осталась Анна одна. На всю жизнь. Жила с ней в
последние годы только собачка Малышка. И длинным змеиным хвостом тянулись
за Анной пересуды: за злой язык, мол, да за дурной глаз Бог венцом
безбрачия да бездетностью наказал.
Виктор
«Так и было, ей-Богу не вру! – горячо рассказывает он. – Видел себя
в прошлой жизни». Коллеги на работе говорят, что это у него сдвиг на почве
одиночества. Сотрудницы пожимают плечами: «Вроде такой парень хороший:
веселый, не курит, не пьет почти да и зарабатывает прилично». Все знают,
что с ним встречалась Тоня. С Тоней шепчутся в курилке: «Ну, выкладывай,
что не так: тиран, неряха, храпит, изменяет?» Антонина задумчиво пускает
струю дыма в потолок: «Ой, даже не знаю, девочки. Вроде всем хорош. Но
чего-то не хватает. А чего именно, сама не пойму. Будто отводит от него
что-то».
Природа не обидела Виктора ни внешностью, ни талантами. Он вырос в
хорошей дружной семье: любящие родители, старший брат.
Психологи, с которыми Виктор советовался по поводу своей холостяцкой
жизни, только разводили руками. Вроде вспомнили детство Виктора (оттуда все
проблемы) чуть не до минуты появления на свет и даже подвергли гипнозу. Но
причину одиночества не обнаружили. Специалисты впадали в ступор, а Виктор –
в задумчивость.
Слоняясь по кабинетам психологов, Виктор столкнулся с одним
кандидатом наук, предложившим попробовать метод холотропного дыхания. Нужно
было лежать, совсем не напрягаясь, думать о своей проблеме и дышать,
раскрыв рот, глубоко и быстро. Виктор немного путался, объясняя: вроде как
большой приток кислорода к мозгу активизирует его и позволяет понять
собственные проблемы. Родоначальник метода, Станислав Гроф, описывая
ощущения людей после сеансов, рассказывал, что многие из них вспоминали свои
прошлые воплощения. На одном из занятий что-то подобное случилось и с
Виктором. Видение, было неотличимо от реальности. Виктор, одетый в длинную
белую рубаху, босой, с распущенными длинными волосами стоял на коленях в
каком-то помещении. Пахло смолой и благовониями. По полу тянуло холодом, от
которого немели ноги. Губы Виктора шевелились, произнося какие-то слова, в
смысл которых он вник не сразу. Лишь в самом конце короткой речи он понял,
что торжественно дает обет безбрачия. Клацнули над темечком ножницы,
разлучая локон волос с преклоненной головой, и кто-то сверху благословил.
Вставая, Виктор встретился взглядом с иконой Господа Вседержителя и… тут же
очнулся. В разъяснениях кандидата наук он уже не нуждался.
С этого дня он стал реже заглядываться на девушек, но чаще
заглядывать в храм Божий.
Кристина
У Кристины именины. И полный дом всяких воспоминаний, множество
вещичек, оставшихся от бабушки. Серебряные ложки, броши, пара колец,
открытки, фотографии и еще зеркальце, в которое гляделась еще прабабка. Кристина
вся в нее: красавица и умница. Так же в отражение свое всматривается, локон
поправляет. Так же берет длинный мундштук, и вставленной сигаркой
затягивается. Но манерничает она только для виду. Девушка простая, веселая,
как говорится, «наш человек». То есть не только на «фортепьянах» играть
обучена, но и борщ сварганить может, и рюмку-другую в компании пропустить
не погнушается. На именины, как на смотрины, привели подруги мужчин. Не для
себя, для нее, красавицы нашей. Всяких разных: от слесаря до младшего
научного сотрудника. Уже который год Кристина не может устроить свою
судьбу. Погуляет с ней молодой человек, букетики поносит и с глаз долой,
поминай, как звали. Один даже жениться хотел. Уже и день свадьбы назначили.
А он за неделю до назначенной даты вдруг взял да и исчез. И ни слуху ни
духу, ни письма, ни весточки. Кристина поначалу расстраивалась. А потом
рассказала закадычным подругам семейную историю. Однажды прабабушка
Кристины на момент произошедшего события, девочка пяти лет в чудесных белых
рюшах и розовых туфельках,прогуливалась с матерью. Мимо них, кряхтя,
проходила карлица, ростом немногим выше девочки. Поравнявшись с тогда еще
малолетней прабабушкой, карлица запнулась о камень и неловко повалилась на
бок. Девочка заливисто расхохоталась. Поднявшись с мостовой маленькая
женщина зло сверкнула глазами на девочку: «Да будь ты проклята! Век тебе
одной куковать, и пусть никто на тебя не позарится, все сбегут. А коль
будут у тебя дети и внуки, пусть и им та же участь достается». И
действительно, муж прабабки погиб через две недели после свадьбы. Бабушкин
муж остался жив, но ушел к другой женщине. А у матери мужа и не было вовсе.
А потому Кристина говорит, что готова морально. Подруги
отговаривают: «Ну что ты, это все суеверия, глупости». И таскают к ней
мужиков. Пара бывших кандидатов уже женаты на Кристининых подругах. Сама же
«невеста» смотрит на старые ходики, доставшиеся по наследству, и слушает,
как они отсчитывают ее время: тик-так, тик-так. Она уже смирилась с таким
положением вещей. И все же тайно надеется сменить венец безбрачия на
белоснежную фату.
|
